Юрий Никитин.

Трое и Дана.

* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

Глава 1

Никто и ничто не смело пролетать над островом Даны, но когда в то утро солнце на миг застлала уродливая тень, богиня не повела и бровью. Воздух, всегда чистый, как вымытый, внезапно всколыхнулся и пошел густыми волнами. Ближе к воде золотой песок взвился. заблистал и осел желтыми искорками на зеленую траву.

На островок падал, все еще суматошно хлопая крыльями, крупный Змей. Кожистые крылья, похожие на старые грязные паруса, едва не лопались от напора ветра. Пахнуло потом, тиной и запахом большой речной рыбы.

Крылатый зверь рухнул так, словно тянул до островка из последних сил. Земля дрогнула, но Змей еще и побежал, часто-часто перебирая короткими лапами. Даже крылья выставил как два гигантских щита, чтобы не пронесло через крохотный клочок земли прямо в реку.

Остановился у самой кромки, дышал натужно, с хрипами. Крылья распластались, примяв траву, а когда потащил их на спину, острые шипы процарапали в траве хищные борозды.

От загривка и до хвоста тянулся через спину встопорщенный гребень. Там, среди белесых игл, похожих на свежеотесанные колья, сидели трое звероватых людей в волчьих шкурах.

Дана, что доселе возлежала среди вечнозеленой травы, приподнялась на локте. Странное волнение, непривычное и тревожное, уже зарождалось в груди. Третий раз ее остров посещают эти смертные, и третий раз за всю долгую жизнь — смертным не вообразить насколько долгую! — ей странно и тревожно.

Передний соскочил легко, как огромный хищный кот. Из-за плеча выглядывал колчан с оперенными стрелами, в обеих руках хищно блистает широким лезвием великанская секира. Лишь по ней да еще вызывающей на драку стойке Дана признала Мрака — старшего из лесных людей: с черными до синевы, как крыло ворона волосами, глазами цвета коры старого дуба, угрюмого и злого. Он и здесь, на ее острове, настороже, готов к любым подвохам, схватке, крикам и звону железа.

Двое других, Олег и Таргитай, слезают медленно, их все еще шатает. Олег измученно оперся на посох. Дана широко распахнула глаза: в посохе гнездится мощь, смертным неподвластная! Молодой волхв овладевает чародейством непостижимо быстро!

Лишь у Таргитая в руках пусто, а синие как небо глаза все так же невинно распахнуты. Правда, из-за спины выглядывает рукоять Золотого Меча, но юный певец все равно не выглядит воином. Несмотря на широкие плечи, рост, мускулистые руки.

Дана вгляделась пристальнее, ощутила за пазухой Таргитая ту самую простенькую дудочку, от звуков которой у нее слабеет тело, а сердце начинает стучать чаще.

В прошлый раз это были все еще полузвери. Сейчас их глаза стали глазами много повидавших и много испытавших людей. Хотя что можно успеть увидеть за краткую, как полет искорки, жизнь смертного? Но у всех троих вокруг глаз уже разбежалась сеточка мелких морщин. Такие возникают даже на юных и мужественных лицах, если долго всматриваться в пламя ночного костра, часто зреть магический свет или напряженно смотреть в Неведомое. Лица посуровели, кожа натянулась, глаза смотрят прямо, вопрошающе. В движениях появилась расчетливая меткость.

— Приветствуем тебя, бессмертная, — сказал Мрак негромко, и Дана удивилась непривычно сдержанному голосу оборотня. — На этот раз мы по своей воле.

Таргитай и Олег подошли и встали по бокам Мрака. Волчьи душегрейки топорщились, а голые плечи, массивные и потемневшие от солнца, блестели, как обкатанные бурной рекой валуны. Сапоги у всех истрепаны, у Таргитая торчат пальцы, а Мрак подвязал левую подошву тетивой.

— Все по-другому, — согласилась Дана. — Сами двигаете звездами?

— Чем? — не понял Мрак, а Олег, услышав о звездах, сразу насторожился.

— Звездами, что кажут путь.

— Да зачем нам?

— Звезды кажут путь слабым, — сказал Олег, его зеленые как молодая трава глаза неотрывно смотрели в бесстрастное лицо богини.

Она благосклонно кивнула.

— А сильные сами движут ими.

Мрак равнодушно пожал плечами.

— Может быть, и подвигали невзначай. За всем не уследишь. У нас к тебе очень сурьезное дело, бессмертная.

Дана молча и все с тем же смутным удивлением, столь редким для богини еще с тех времен, когда земля была молодой, всматривалась, как трое смертных опускаются перед нею на траву. При первой встрече у них было только одно дело: уцелеть в этом страшном мире. Второй раз увидела, когда река выбросила их на ее остров, уже умеющих держать удары и бить в ответ, но все еще ошалелых, растерянных перед огромностью мира. Теперь... теперь они другие.

— Мы опять гонялись не за теми, — заговорил Олег. Голос молодого волхва был не таким жестким, как у Мрака, но в нем ясно проступала крепость, которой ранее не было. — Не цари правят, как мы думали вначале. Но и не маги, как решили потом.

— А кто?

— Вы правите. Боги.

Мрак ничего не мог прочесть в ясных спокойных глазах великой богини, но Олегу почудилось в них сомнение. Потом она перевела царственный взор на Таргитая.

Золотые волосы певца все так же ниспадали на широкие плечи, раздвинутые так, что начали обвисать под тяжестью, а синие как васильки глаза на потемневшем от нещадного солнца лице стали еще ярче и пронзительнее. Душегрейка открывала широкие пластины мускулов груди и ровные валики мышц живота. Кожаный с железными бляшками пояс удерживает на кольцах нож и калиточку. Пухлые детские губы теперь плотно сжаты. Таргитай все еще выглядит простаком, но теперь в его простоте появилось нечто тревожащее.

— Пойдемте. — она легко взвилась на ноги. — Вы голодны. Люди всегда голодны, верно? За едой расскажете.

Из пышной травы, с хрустом раздвигая землю, поднялась массивная скала. Глыбы раздвинулась неслышно, словно скользили по разлитому маслу. Из глубины пахнуло прохладной сыростью. Широкий вход вел покато вниз, в глубине мерцал красноватый свет факела. Дана лишь покосилась на притихшего Змея. Летающий зверь разбросал крылья и все четыре лапы, как приклеился от изнеможения.

— Не убегет, — успокоил Мрак. — и траву не потопчет. Наш волхв кого только не взнуздает! Скоро и на коне научится ездить.

Подземный ход быстро вывел в просторную пещеру, уже знакомую по прошлому разу. Теперь, когда постранствовали и кое-что повидали, этот воздушный пузырь в каменной горе показался неврам местом диким и неухоженным. Воеводы, не говоря уже о царях, живут в роскошных теремах, а тут богиня! Могла бы изволить что-то лучше.

Под правой стеной журчал ручей, такой прозрачный, что был почти незримым. За годы и годы он выгрыз и отполировал узкое каменное ложе, а убегал в широкую дыру. Под дальней стеной над каменным полом возвышалось широкое ложе. На ворохе шкур барахтались двое детишек, волтузили друг друга, верещали. Белоголовые и синеглазые, оба показались Мраку странно знакомыми.

Олег вообще застыл обалдело. Всегда привыкший допытываться, вникать, ведать, сейчас силился что-то понять, сопоставить. Мрак не привык ломать голову, спросил в лоб:

— Старшенький — Арпо?

— Угадал, — бесстрастное лицо речной богини впервые порозовело, глаза заблестели.

— Как он?

— Великоват, — голос Мрака все же дрогнул. — В прошлый раз... а это было пару месяцев тому, второго вроде бы еще не было...

— Дети героев растут не по дням, а по часам.

Мрак с подозрением оглянулся на «героя». Тот хоть и не чистил пещеры в носу, но стоял обалделый, челюсть отвисла. Герой, хоть забор им подпирай.

— А второй?

— Младшенький. Липо кличут. Догоняет братца.

— Еще как догоняет, — пробормотал Мрак, младшенький как раз подмял старшего и с победным воплем заламывал тому руки. — Ну, Таргитай... Ну, боец...

— Я что, — пробормотал Таргитай. — Я ничо...

— Эт видно! Не знал только, что от ничо дети бывают.

Посреди пещеры возник стол из каменных плит. Появились жареные куропатки, печеный кабанчик, жареная и вареная рыба, печеные раки невиданной величины, плюхнулась корзина с яблоками.

Лесные люди ели быстро, жадно, но глаза оставались серьезными. И даже быстрота перестала быть звериной. Теперь ели люди, которые очень торопились. Мрак перехватил внимательный взгляд Олега. Волхв рассматривает богиню пытливо, словно пытается понять, почему живет в такой дикости. Даже ест, как дикая охотница. В первый раз они считали, что так и надо, но теперь, побывав и повидав, знают, что иначе можно и даже как можно!

При чем здесь дети героев, невпопад сказал ему взглядом Мрак. Это наш придурковатый Таргитай герой? У зайцев тоже раз-два — и уже зайчата траву портят. А Род, как известно, богов и зверей творил первыми, вот у них все так похоже.

Олег поспешно отвел глаза. Вдруг богиня уловит непочтительные мысли смертного? Сравнил богиню с крольчихой! Грубый Мрак. Полмира пробежал с ними за лето, многое видал и даже щупал, а все равно за версту видно, что из Леса.

Таргитай все косился то на Дану, то на детей. В глазах были детское удивление и некоторая опаска. Олег ощутил нехорошую зависть. Мрак потому и груб, что только грубость да дикость видел. Он, Олег, тоже груб, но успел умные грамоты повидать, научился сдерживать себя, переспрашивать, сомневаться. Но и он, как и Мрак, за все время странствий не видывал женщин. Лиска разве что, но ее лучше не вспоминать, не задевать, летучий образ рассеивать, не давать рвать душу... Рана свежа, кровоточит при любом касании... А Таргитай, самый дурной и ленивый, не пропустил ни одной бабы по дороге, а дорожка была длинная. Да они сами выбегали отовсюду и на шею кидались!

Он опустил глаза. Горечь была такой, что кусок не лез в горло. Таргитай даже детей заимел — мечта любого мужчины. Вот уж в самом деле дурням везет! Разве что потом боги заставят за все расплатиться страшно и кроваво.

— Благодарствуем, — произнес Олег заплетающимся от усталости языком. Сытость навалилась, как мягкая гора. — Позволь, до утра...

Мрак уже спал, уронив голову на секиру.

Утром Олег и Мрак вышли с Даной из подземелья, а Таргитай остался дурачиться с детьми. Воздух был свеж, по-речному прохладен. Волны бежали серые как земляные холмы, небо было затянуто тучами. Зеленый островок выглядел беззащитным.

Дана выжидающе смотрела на лесных людей.

— Вы — друзья Тарха, отца моих детей. Я хотела бы помочь, но не поняла, чего вы хотите.

— Если бы мы сами знали, — пробормотал Олег тоскливо, а Мрак сказал напористо:

— Уничтожить Зло! Только и всего.

— Что есть Зло?

— Ты... — пробормотал Олег. — Ты не знаешь, что есть Зло?

— Не ведаю.

Мрак покачал головой.

— Богиня ты аль нет?

— Дана великая богиня, — поправил Олег поспешно. — Да-да, я уже понял. Боги не ведают зла! Верно, Дана?

— Зло пришло с людьми, — произнесла Дана бесстрастно. — Но мы, боги, все равно не познали его сути. Но я, кажется, догадываюсь, что вы хотите... Равновесие постепенно нарушалось, потому что сами люди отказались... не везде, правда... от реинкарнации...

— Чего-чего? — переспросил Мрак насторожившись и подозрительно: речь богов темна и непонятна.

Олег сказал быстро:

— Я объясню, Дана. Мраку надо все на пальцах. Раньше не было не вирия, ни подземного мира, потому что шел круговорот душ в природе, верно? Сегодня ты человек, а завтра после смерти возрождался в звере, птице, рыбе, даже дереве. После их смерти мог опять вернуться в человека. Все было просто. Но ничто на белом свете не менялось, а волхвам было завещано, говорят, самим Родом, искать, как изменить мир. Наши волхвы долго искали и нашли способ прервать этот круговорот...

— Сжигая покойников? — спросил Мрак недоверчиво.

— Точно. Души вместо с дымом волей-неволей вздымало вверх. А там, в небесных хоромах, боги образовали... или сами души, это неважно, но там создался солнечный вирий!

Мрак смотрел все еще недоверчиво, но Дана кивнула благосклонно. Олег сказал еще торопливее:

— Да-да, сперва в вирий уходили все. Потом волхвы решили, что нельзя героев и трусов отправлять в одно место. Ведь вирий — место, где собраны все запасы нужной людям воды. Из вирия можно наблюдать за нашими деяниями... Словом, волхвы создали особые обряды погребения. Одних — в вирий, других — в землю. Наш мир, наша жизнь стали всего лишь проверочными испытаниями. Ну, вроде тех, что устраивает Громобой молодняку. Только здесь вся жизнь — тяжкое испытание!

Мрак покачал головой. В темных глазах была издевка.

— Понятно, почему нет равновесия... В вирий по одному, а к Ящеру — толпами. Верно?

Дана царственно наклонила голову.

— Да, Ящер не забыл, что когда-то был солнечным богом. Он уродлив и страшен, но все равно не избавился от жажды выйти из подземного мира. Выйти и отомстить... Он уже заслал в верхний мир, сюда к нам, верных слуг. Нашел союзников среди упырей, дивов и, говорят, даже аримаспов. Наверх вышли его жена Мара и тринадцать дочерей. А сколько обрел союзников за то время, что вы здесь!

Мрак подхватился как ужаленный.

— Так чего сидим? И почему хлебалом щелкают в вирии?

— Ворота вирия закрыты до весны, — вставил Олег. — Ключ у кукушки. К ней самой Ящер подбирает ключи. Первым из вирия кукушка выпускает жаворонка. Ящер наверняка попытается захватить мир до того, как откроются ворота вирия снова. Олег молчал, но Мрак прочел по выразительным глазам волхва, что боги, по его мнению, многого не познали, что давно ведомо человеку.

— Но ты поможешь? — спросил Мрак.

Голос Даны был почти равнодушным:

— Никто из богов не поможет. Из людей — не знаю. Из магов... Но вы уже и среди магов выситесь, как горы. Хотя... Кажется, я знаю, кто может вас хотя бы понять. Он знает ответы.

— И на наш вопрос?

— Думаю, на все вопросы. Полагаю, что знает.

— Он бог? — спросил Олег недоверчиво.

Дана медленно покачала головой. В ее золотых волосах пробегали искры, волосы пощелкивали, шевелились. От богини устойчиво пахло рыбой и речной свежестью.

— Вряд ли. Богам дано если не все... то все же больше, чем хотят взять. А этот и сейчас, говорят, носится по свету... Он скорее всего не бог. Только он знает... или может знать ответы. Да еще сам Бог.

— Бог? — переспросил Мрак быстро. — Какой именно?

— Есть только один Бог, — голос Даны стал почтительным и строгим. — Остальные — просто боги. У него даже имени нет, ибо он — первый. Его назвать было некому. Мы его зовем Прабогом, иногда — Первобогом. Смертные зовут его Родом. От него пошел на-род, род-ина, род-ить, при-род-а, род-ники...

Олег ощутил, как волосы зашевелились на затылке.

— Советуешь спросить самого бога богов?

А Мрак спросил удивленно:

— А что, старик еще живой?

Дана произнесла строго:

— Он не вмешивается в дела мира. Испокон веков сидит в личине белого сокола на вершине Прадуба. Когда я родилась, мир был еще юн, по земле бродили совсем другие звери... Нет, тогда зверей не было, но на вершине Прадуба уже блистала искорка.

Олег зябко передернул плечами. Это ж сколько веков сокол сидит недвижимо? Голова закружилась, словно заглянул в бездну.

— Прадуб, — проворчал Мрак. Он старался держать голос мужественным и чуть насмешливым, но лицо посерело, а губы двигались, как на морозе: — Мы ж там бывали!.. Таргитай по нему лез, как коза, а Олег вовсе несся, как битый кот... Какая жалость, в прошлый раз самую малость до вершинки не добежали! Заодно расспросили бы старика.

Дана молчала, ее глаза смотрели поверх голов лесных людей на вход в пещеру, где появились Арпо и Липо. Липо пытался сесть на старшего брата. Тот увертывался, оба падали в зеленую траву, барахтались, как два веселых медвежонка.

Олег сказал медленно:

— Род породил двух сыновей: Белобога и Чернобога. Это они ответственны за все Добро и Зло на свете. А Род... он только сотворил мир.

— Дана, — сказал Олег просительно, — что делать нам?

— Вы — люди.

— Люди, Дана. Мы знаем очень мало. Ты — много.

— Разве ты спишь в огне, как боги? Или на дне реки? Вмороженным в лед? Можешь ли свою искорку жизни сопоставить с бессмертием и неуязвимостью богов?

— Понял, — сказал Олег убито. — С нашим-то рылом да дорогой богов? А ежели чего попроще?

Дана покачала головой.

— Ты герой, но ты лишь человек. А я не знаю путей смертных. И никто из богов не знает. Белобог и Чернобог — могучие боги, но и они не ведают ни добра, ни зла. Это путь людей. Мы не знаем, почему говорите так... Это присуще только вам, людям... Если боги вам и помогут, то случайно. Повредят — тоже случайно.

— А кто — не случайно? — спросил Олег жалобно.

Мрак одернул:

— Ты же слышал: ежели бог прибьет, то это как лавина с горы! Задавит просто так, не со злости. Или река тебя утопит. Или же деревом пришибет...

— Да нет, кто может помочь не случайно?

Оба смотрели на Дану выжидающе и требовательно. Ее глаза не отрывались от играющих детей. Арпо и Липо подняли такой визг, что стебли травы в испуге шарахнулись в стороны.

— Не знаю, — ответила она наконец. — Я же сказала, разве что один старый мудрец... Род сотворил его в числе первых людей. Он даже старше многих богов. Жил столько, что знает пути богов, но он все-таки человек... Побывайте у него.

— Как его найти?

— Я богиня реки, — напомнила она. — Этой реки. Другие края мне неведомы.

Олег смотрел пристально.

— Но тебе неведомы и пути других богов?

Дана кивнула, ничуть не рассердившись, как он втайне боялся.

— Речных — ведомы. Даже морских. А другие зачем? Но я слышала от пролетающих птиц, что живет он в самом старом городе на белом свете.

— Где этот город?

— На Востоке. Знаю еще, что стены того города складывали сами боги. Это единственный нерушимый город на свете...

Она медленно начала входить в речные волны. Вокруг ее сильного тела завертелись бурунчики, замелькали рыбки. По реке показались плывущие речные девы — дети богов и смертных.

— А он знает? — спросил Олег ей в спину.

Она бросила равнодушно через плечо:

— Вряд ли. А ежели знает, то вряд ли то, что вам нужно. Но если не он, то кто? Все-таки это самый знающий из людей. Зовут его Аристеем.

Еще миг невры видели ее золотые волосы, что веером разошлись по воде, тело в прозрачной воде обретало иной блеск, нестерпимый для глаз. Олег уже вскинул руку, защищая глаза, но в следующее мгновение богиня исчезла, воссоединилась с великой рекой.

Мрак ухватил Олега за плечо — а то и над этим станет ломать голову, потащил в пещеру.

Едва вошли, Олег рухнул вниз лицом. Мрак потряс его за плечо. Волхв нехотя повернул голову. Сердце Мрака упало. Лицо волхва было смертельно бледное, а глаза пустые как у мертвеца.

— Я, — сказал он глухим, но твердым голосом, — не иду.

Мрак покачал головой.

— С нами?

— С вами или без вас... Я не иду дальше.

В дальнем углу Таргитай чесал детям спинки. Оба лежали вниз лицом, подставляли свои горбики, выгибались, худые лопатки остро торчали из-под бледной, нетронутой солнцем кожи. Косточки позвоночников у обоих выступали так, что можно было пересчитать все до единой.

Таргитай спросил тихо, еще не веря, что расслышал верно:

— Богов испугался?

— Тарх... Впрочем, ты ж не ведаешь страха... Мы едва вышли из Леса, так только и вредим миру, в котором живем!

Мрак тяжело сел, обхватил колени руками. Таргитай вскочил, растерянно топтался, как медведь на цепи.

— А что делать? — спросил он горько. — Ведь зло умножается!

— Когда с ним бьемся, — сказал Олег со злостью, — столько ломаем дров, что умножается куда быстрее. Я не хочу больше ломать дров. И вам не дам.

— Олег, у тебя тоже... предчувствие неудачи?

— Предчувствие? Смеешься? С закрытыми глазами видно. Рвать жилы, захлебываться грязью, драться с лютым зверьем — и все для того, чтобы стало еще хуже?

Молчали долго. Мрак проговорил сдавленно:

— Может быть, ты и прав. Одной силы мало. Еще бы и то, чего у нас нет...

— Чего? — спросил Таргитай.

Мрак посмотрел на дударя с отвращением.

— Да всего. Что у нас есть, кроме силы? С другой стороны, если не пойдем, тогда что?

— А ничего, — ответил Олег мрачно. — Ты знаешь, что труднее всего человеку сделать? Не знаешь?.. Труднее всего сказать три слова: «Я был не прав!». Так вот сейчас я говорю ясно и отчетливо: я был не прав! Нас послать в мир, что трех сумасшедших с горящими факелами в сарай с сухим сеном!

Мрак обвел скептическим взглядом пещеру.

— Думаешь... отсюда не попрут?

— Мрак... у нее этих островков тысячи. И везде по мановению мизинца возникают эти пещеры... А нет, переберемся на берег. Много ли нам надо?

На этот раз тяжелое как воды реки молчание нарушил Таргитай. Оставил детишек, те сразу притихли, поднялся и шагнул к друзьям. Смотрел. Синие глаза потемнели. Непривычно суровое лицо, плотно сжатые губы. А голос был горьким, ломким от боли:

— Моя душа останется здесь... Но я пойду дальше.

Мрак покачал головой.

— От такой жены... и таких детей?

— Мрак, я — дурак. Я не умею думать. У меня голова вместо мозгов песнями набита. Я слышу голоса, вижу смутные лики. Я иду, когда велит сердце. И куда велит. А там будь что будет.

Олег молчал, Мрак буркнул:

— Сердце... Олег говорит, голову слушать надо.

— Если сердце с головой не в ладу, человек несчастен!

— Так кто главнее? — рявкнул Мрак с неожиданной злостью. — Сердце или голова?

Опять Олег смолчал, а Таргитай сказал убито:

— Знаю, без вас будет невмоготу. Может быть, куры лапами загребут в первой же деревне. Но я пойду... потому что... так велит что-то изнутри. Где они, умные и всезнающие? Я догоню их и на коленях отдам этот огненный Меч! Да, с радостью. А сам — на печь. Мне окромя тепла, орешков каленых и дудочки ничо не надо. Но ежели я крайний, ежели нет другого... Олег, твой Змей перевезет меня на берег? Если нет, я переплыву.

Он поднялся, а Мрак буркнул ему в спину:

— Ты ж плаваешь, как моя секира.

— Мы многое не умеем. Но делаем.

Он исчез в слабо освещенном проходе. Мрак и Олег долго смотрели друг на друга. Наконец волхв сказал с тяжким вздохом:

— Чувства!.. Дай сердцу волю — заведет в неволю. Чувства повелевают животными, а у человека — разум. Мы опасны, Мрак! Опасны. Нам дадена огромная мощь... ну, сами взяли, а вот ума таким наскоком не обрести.

Острые уши Мрака шелохнулись.

— Пойду взгляну. Как бы в самом деле не кинулся в воду... не попрощавшись.

Олег спросил в спину:

— Мрак... ты хоть не думаешь, что...

Из прохода донеслось досадливое:

— Ты прав, прав... Надо жить разумом! Но я все-таки наполовину волк. Да и человек я все еще дикий.

Волны бесследно впитывались в золотой песок у ног Таргитая. За плечами певца блистала рукоять Меча, пояс был туго затянут.

— Дана, — сказал он со смертельной тоской. — Ну что за жизнь у нас, людей?

— Мне никогда не понять смертных, — ответила она ровным как Степь голосом. — Но ты иди. Герои всегда уходят. Они уходят рано, намного раньше... других.

Дети подбежали, зачуяв перемену, прижались. Он с неловкостью обнял обоих.

— Я хотел бы побывать здесь без спешки... Когда все это кончится.

Она прямо посмотрела в его синие глаза. Голос ее был тих и ровен:

— Третьего сына я назову Коло.

Из пещеры показались, щурясь от яркого света, оборотень и волхв. Мрак услышал богиню, присвистнул. Олег смотрел, как грозовая туча. Мрака не понять. Ведь, в отличие от Таргитая, понимает же, что верно, что неверно! Что творится с оборотнем?

— Богиня, — сказал Мрак, — благодарствуем за хлеб-соль... Ну, за рыбу и раков.