| Главная » Файлы » Домашняя библиотека » Фэнтэзи |
Трое в Долине
| 27 Июн 2011, 17:26 | |
Трое в Долине
Часть 1
Глава 1Кровь еще проступала из раны на груди Мрака. Вторая, неглубокая, темнела справа над ухом. Крупные тяжелые капли уже застыли коричневыми струпьями. Кора и Лиска уложили оборотня среди разбитых глыб небесного мрамора, Лиска забормотала заговор. Кора с треском оторвала нижний край платья, туго замотала голову оборотня, выставив заостренное ухо, слегка заросшее шерстью. Лиска метнула злобный взгляд, бесстыдница могла бы и не такую широкую полосу, а теперь нетронутое жгучим солнцем белое тело вызывающе бросается в глаза, и глаза трех мужчин, как ни измучены после боя, то и дело поворачиваются в ее сторону. На лбу Мрака набухли крупные, как орехи, мутные капли. Он все еще дышал тяжело, но взгляд прояснился. С недоумением поднял голову, вверху чернота, вроде ясная ночь, но почему нет звезд, осторожно повертел шеей. Поморщился: -- Отпустило... Хороший ты лекарь, Олег. Куда лучше, чем колдун. -- Я не вылечил, -- сказал Олег с отчаянием. -- Я только усыпил яд! Но эта гадость проснется с морозами. Я не знаю даже, увидишь ли первый снег. -- До снега? -- удивился Мрак. -- Так чего ж рыло как у барсука вытянулось? Еще утром не знали, доживем ли до вечера! А тут -- до первого снега! Это же вечность... Он пошевелился, пытаясь сесть. Рука нащупала сверкающее Яйцо, но ладонь соскользнула, едва не упал лицом вниз. Кора и Лиска с готовностью упирались в эту каменную плиту, которой казалась спина оборотня, раскраснелись, ибо поддерживать Мрака не легче, чем настоящую скалу. Мрак прислонился к уцелевшей стене хрустального дворца. По изумительно ровной площади, холодной и неживой, как раскатились, так и застыли блестящие глыбы, похожие на расколотые льдины. Свет искрился на изломах, вспыхивал сотнями крохотных радуг, но даже радуги здесь были не столько цветными, сколько всего лишь яркими и неживыми. -- Или парни, -- выговорил Мрак с трудом, -- с которыми я сталкиваюсь, становятся все крепче... или я слабею. Олег приложил ему к губам баклажку: -- Выпей глоток этого отвару. А завтра, если проснешься, еще глоток. Таргитай, сгорбившись, как старая больная черепаха, сидел на мраморной глыбе. Растерянные глаза дударя смотрели в одну точку. Вышитая петухами рубашка была разорвана до пояса, на боку зияла прожженная дыра с коричневыми краями. Он вздрогнул, когда Олег начал остервенело крушить подхваченным с земли молотом, стену. -- Все равно не понимаю, -- сказал Таргитай убито. -- Вот спасли мы весь белый свет... И сидим здесь, голодные как три волка, озябшие как вороны. А я голодный, как четыре волка зимой. А где-то цари жрут и пьют прямо на теплых печах, как жрали и пили... Перед ними девки пляшут, в бубны бьют... А мы, спасители, получили от хвоста уши. Мрак морщился, рассматривал рану на груди. Края взялись лиловым, медленно чернели. В сторонке раздавался грохот, Олег разбивал мебель, сундуки, скрыни. Золото и драгоценные камни топтал, не глядя, торопливо оглядывался на Мрака, и даже Таргитай понимал, что ищет волхв. Мрак пробурчал: -- Вон Яйцо. -- А что с ним? -- спросил Таргитай безнадежно. Мрак подумал, предложил: -- Продай. Можно такие деньги огрести! -- Мрак... -- проблеял Таргитай несчастным голосом. -- Я о том, что где же справедливость? Мрак скривился от приступа боли: -- Раз спасли, то он враз и справедливым станет?.. Да ты дурнее, чем я думал. Олег услышал, бросил через плечо: -- Мир все тот же. Мы его просто удержали в целости... Не то, что этот сундук!.. Не дали белому свету разлететься на камешки... Ого, сколько камней, что почему-то драгоценные!.. Но с чего бы вдруг мир стал справедливее? -- Я думал, -- сказал Таргитай тоскливо. -- Должно же что-то произойти! Мрак проворчал: -- Оно и произошло. Мир цел, люди пакостничают по-прежнему. А уж как улучшить этот спасенный мир, пусть Олег думает. На то и волхв. Олег двумя страшными ударами разбил другой огромный сундук, окованный золотыми обручами. Раскатились желтые монеты странной чеканки, блестящие камешки. Олег брезгливо переступил, обрушил молот на следующую скрыню, а через плечо буркнул: -- Я знаю лишь, что погубить или спасти мир можно за один день. Но улучшить... тут всей жизни не хватит. Вон у Рода и то руки опустились! И хвост повис. А крылья так и вовсе... А он бессмертный! Мрак посмотрел на опечаленного Таргитая, засмеялся грохочуще: -- Но даже если улучшишь, то все одно получишь разве что затрещину или пинок в зад. Спасители человечества кому нужны? Это даже я понимаю, хоть лягушачьи лапки перед собой не бросаю!.. Ты -- другое дело. Не забывай, что ты теперь бог! Олег с сочувствием оглянулся на Таргитая. Тот как никогда выглядел маленьким и жалким, горбился, пугливо посматривал по сторонам. Пальцы зябко шарили по груди, то ли стягивал края разорванной рубахи, грудь чересчур широка, то ли щупал спасительную дудочку. -- Может не надо, а? -- выговорил он просительно. -- Лучше ты будь им, а? Ты вон какой здоровый! Или Олег, он у нас умный. Мрак непреклонно покачал головой: -- Не-а, мне нельзя. Я теперь герой. А герои иной раз и богов меж ушей... Да не отодвигайся, не отодвигайся! Ты хоть и бог, но какой-то... -- Верно, -- оживился Таргитай, -- какой я бог? -- Бог, бог, -- сказал Мрак веско. -- Мне нельзя, потому что здоровый, а Олегу, потому что умный. Где ты видел, чтобы бог был умным?.. Как и те, кто богу кланяется? Это ж козе понятно: либо умный, либо верующий. Таргитай горбился, и Олег, несмотря на злость и непонимание, все больше жалел недотепу. Род сотворил белый свет нелепым, если такие вот могут становиться богами, но спасибо Роду и за этот мир: смеяться над созданным всяк горазд, ты сотвори лучше! По спине пробегал холодок. Дерзкая мысль пробивалась все выше, но он гасил, заталкивал вовнутрь, сам ужасаясь дерзости. Если Род сотворил мир несовершенным, то не для того ли создал людей, дабы доделали лучше? Продолжили работу Рода? А они трое, спасшие мир, не должны ли стоять во главе этих спасателей? А то и взяться за работу первыми? Он перевел дыхание, потряс головой, отгоняя шибко сложные мысли: -- Мрак, ты не больно-то думай... До снега что-то да успеем. Ведь наконец-то у нас времени прорва!.. Сколько книг непрочитанных... сколько тайн неразгаданных, как много можно узнать и научиться. Наконец-то можно начать жить!.. Мы отыщем противоядие, а затем... затем начнем наконец-то жить. Просто, как все люди. Кора посмотрела на него многообещающим взором: -- Неспешно наслаждаясь просто жизнью. Из желтых глаз Лиски выметнулась крохотная молния. Красные, как пламя, волосы заходили волнами. -- Да, -- сказала она с нажимом, -- с той, с кем был в трудном походе... и не жаловался!.. Теперь он увидит, как еще лучше в покое. Олег старательно отводил взгляд от обеих женщин. Мрак даже раздвинул запекшиеся губы в улыбке, бедному волхву сейчас хоть головой в прорубь. -- А я, -- сказал Олег с усилием, -- забьюсь куда-нибудь в нору. Надо прочесть много книг, неспешно разобраться в магии. А то трясти горами могу, а вот сдвинуть птичье перо еще не умею... Когда научусь всему, тогда и выйду к людям. Женщины помрачнели, переглянулись, а Мрак проворчал: -- И тогда наступит настоящий конец света. -- Почему? -- Сразу начнешь учить жить праведно. А ты такой зануда, что все тут же подохнут, как вот уже подохли мухи вокруг тебя. Олег в недоумении огляделся, но мух в вирии вроде бы нет. Все настолько чисто, хрустально и благородно, что даже ему захотелось найти грязный булыжник и швырнуть в хрустальное окно. Шагах в трех воздух завертелся жгутом. Сквозь вихрь проглянуло нечеловеческое лицо, огромное, злое, сменилось мутью, словно в кувшине размешивали кисель, потом вихрь опал, а на хрустальных плитах возник высокий строгий старик с длинной белой бородой и серебряными волосами, падающими на плечи. Взгляд его был острым, как ножи, желтые глаза полыхали, как два чана кипящего золота. Взгляд сразу же прикипел к сверкающему Яйцу. Мрак крякнул, слабо похлопал ладонью в поисках секиры. Олег отшатнулся, только Таргитай тупо смотрел в пространство. -- Числобог, -- прошептал Олег, бледнея. -- Узнал, -- сказал старик сухо. -- Зрю, прилежен был в учениях! Мрак прохрипел, на миг прикрыв глаза от приступа боли: -- Зело прилежен. Батя, ты на чьей стороне? Старец непонимающе смотрел на него сверху вниз. Олег торопливо воскликнул: -- Не сердись на него, отец!.. Он сильно ранен. -- Вижу, -- кивнул Числобог с неприязнью. -- Мозги вышибло. Так что слушай ты, на третьего не оглядывайся, у того их и вовсе не было. А эти с распущенными волосами, срамницы, не в счет вовсе. Козы не скотина, бабы не люди... Так вот, я не собирался этого говорить, но глядел на вас, глядел... Словом, сейчас начинается Великий Передел. Олег отшатнулся: -- Великий... ага, понятно. Сейчас все, за что беремся, если не великое, то очень великое. А то и величайшее. Но что за Передел? Мрак сопел, недоброжелательно поглядывая на старца. Таргитай мутно посмотрел на них, отвернулся. Ему при любом переделе достанутся только пинки и попреки. -- Передел, -- внятно повторил Числобог. -- Великий Передел Мира. Все знали... я говорю о Знающих, что белый свет вот-вот угаснет, потому и сидели... Но сейчас, когда мир спасен, зашевелились древние упыри, мудрые лешие, степные полканы. Один мир -- один хозяин! -- Один мир -- одна голова, -- пробормотал Мрак. -- Это здорово! Чтобы взять и открутить разом к... И больше не мучиться. Олег чувствовал, как лицо холодеет и вытягивается: -- Это что же... нам опять? Числобог развел руками: -- Это ты сказал. -- Я? -- Почему-то ты сразу решил, что вам троим надо что-то делать. Я только сообщил. Они переглядывались, как-то само собой разумелось, что им до всего есть дело. Олег спросил: -- И как он... состоится? -- Великий бог богов и всего сущего Род решит, кому передать мир. Это состоится через две недели в священной долине, где однажды уже было... Там до сих пор горит земля... Олег воскликнул: -- Долина Битвы Волхвов! Его передернуло, лицо посерело. Числобог кивнул, несколько раздраженный, что перебили: -- Да, так ее называют лешие, боги и даже упыри. Там Род вручит свое Перо тому, чей народ по его воле будет властвовать над всем сущим. Мрак прогудел издали: -- А что ж сам старик?.. Помирать собрался? Числобог стегнул по нему огненным взором: -- Смертный!.. Так о самом Роде?.. Род удалится на тысячелетний покой. Или на больше. Кто мы, чтобы судить или даже понимать Великий Замысел?.. Даже мы, боги, знаем только, что в ту заветную долину люди даже не приглашены! Он отступил на шаг, глаза его уже смотрели поверх голов троих невров и двух замерших женщин. Мрак буркнул: -- Но мы-то что можем? Мне вот осталось только чихнуть и помереть. А эти двое... Числобог ответил медленно: -- В Книге Бытия, где записан предельный срок жизни всяк сущей твари, есть и твоя запись. Тебе отмерено... чудно, этот смертный волхв угадал, что до первого снега... Увы, ты его уже не узришь. Правда, можешь погибнуть и раньше, но это будет случайная смерть. Хотя до своего срока если кто и дотягивает, то на такого сбегаются смотреть даже боги. Мрак скривился, пережидал новый приступ, а Таргитай спросил жалобно: -- И ничего-ничего нельзя? Числобог покачал головой: -- Даже тебе, молодой бог. Молодой, но сильномогучий. Книга Бытия главнее богов, главнее всего на свете. Она и есть само Бытие... Но ты, получеловек, можешь прожить и оставшиеся дни... достойно. А вот тебе, молодой бог, эта дорога заказана. Все, кончилось детство. -- Почему? -- спросил Таргитай жалобно. -- Почему мне нельзя идти с друзьями? -- Потому что опять мечтаешь жить за чьей-то широкой спиной. Чтоб принимали решения, вели, направляли, добивались, обламывая ногти и разбивая в кровь сердца и души, страдали и мучились, а ты лишь помогал... Таргитай вскрикнул, защищаясь: -- Но разве я плохой помощник? Ты ж сам говоришь... ну, и все говорите, что я... ну... я бог... Последнюю фразу он выдавливал долго, а конечное слово почти прошептал, опустив глаза и залившись румянцем. Числобог развел руками: -- Ну вот ты и сказал. Сам сказал! Ты -- бог. Так что же набиваешься в помощники? Конечно, легше быть хвостиком двух львов... но тебе самому пора им стать. Львом, я глаголю! Таргитай опустил голову и поднял плечи. Вид у него был настолько не львовый, что даже Олегу захотелось прижать голову несчастного друга к своей груди и гладить по золотым волосам. Таргитай прошептал несчастливо: -- Как я не хочу сидеть в вирии... Тут везде хрусталь, всюду солнце, всегда пир... А я так люблю рассветы и закаты, запах земли и травы, люблю трогать березы, заглядывать в дупла, заходить в села и веси, петь и плясать с простыми девками, не богинями вовсе и не царскими дочерьми... как вот восхотелось Мраку. Числобог удивился: -- А кто тебя заставляет сидеть в вирии, как пес на цепи? Таргитай смотрел с раскрытым ртом. Числобог засмеялся: -- Тем и сильны могучие боги, что ходят по земле. Но уже не со смертными. Он развел длани, Олег думал, что тот признается в своем бессилии помочь Мраку, но этот жест взвихрил воздух, в вихре потускнели сверкающие серебряные волосы и борода, только глаза еще горели сквозь тускнеющие стены нестерпимым блеском. Мрак что-то показал знаками исчезающему богу. Стенки вихря стали на миг тоньше, оттуда высунулись костлявые руки, потянулись, Мрак ногой пихнул Яйцо. Загрохотав, оно подкатилось к вихрю, все пятеро видели как костлявые пальцы Числобога ухватили массивное Яйцо, с натугой потащили в вихрь, стенки помутнели, там завертелось с бешеной скоростью, послышался шелест, свист, и на высокой комариной ноте вихрь исчез. Глава 2 Все пятеро потерянно и одиноко смотрели вслед исчезнувшему Числобогу. Хоть и не надо думать, куда пристроить Яйцо, но они пятеро так и остались посреди сверкающей равнины этого блистающего враждебного людям мира. Вдалеке вспыхивают золотые искорки, там чертоги других богов, терема с ушедшими из жизни пращурами. Там диковины богов, там райские птицы... Таргитай сказал с великой тоской: -- Это что же... опять мир спасать? Я думал, отлежусь, отосплюсь, отъемся да намечтаюсь без помех и всласть! Что за жизнь? Олег покосился на замерших женщин: -- Боюсь, что другой нет вовсе. -- Как это? -- Я дурак еще больший! Как не понял, что этот нелепый мир все время надо спасать! Но сейчас все же проще. Он уцелеет, даже если мы пальцем не шелохнем... Мрак буркнул, не открывая глаз: -- Фу, а я уж хотел было обуваться. -- ... только ежели Перо перейдет к гномам, они нас, я говорю про людей, с лица земли сотрут, ежели к горынычам -- по стенам размажут, к дивам -- огнем сожгут, а к упырям... -- Не надо, -- прервал Таргитай, он побледнел. -- И про навьев не надо. Чистое небо, что это мы всем дорогу перешли? Меж собой и то не ладим, а уж на нас, на людев, так все кидается!.. Где они бока отлеживали, когда мы и за них махались? -- А это как раз и понятно, -- сказал Олег с горечью. -- После войны появляется много героев... Как еще не говорят, что это именно они спасли! -- Скажут, -- бросил Мрак с насмешливой уверенностью. -- Скажут, -- тоскливо подтвердил Олег. -- Но спасти мало, надо еще и отстоять на него право. Кто жаждет править? Упыри, боги, великаны... Ну, боги не в счет, хоть и самые сильные. Для них лишь бы на жертвенные камни кровь текла. Но упыри, лешие?.. Надо побывать там, посмотреть. Я не смогу подчиниться силе, но мне не трудно признать власть более мудрых. Более того, подчинюсь с охотой! Оборотень скривился, будто перед ним тупым ножом скребли сковороду. Но смолчал, хотя было видно, что уж он-то не согнет шею ни перед сильным, ни перед красивым, а уж перед умным -- что он, совсем спятил? Таргитай прошептал убито: -- А то, что мир спасли, не зачтется? -- Нам? -- Человекам, -- поправился Таргитай несчастно. Мрак горько рассмеялся: -- Не сердись, дружище, но ты, хоть и бог, но все же дурак! Таргитай спросил жалобно: -- Дурак, потому что твой дружище, или я твой дружище, потому что дурак? Несмотря на тяжесть пережитого, Лиска прыснула. Мрак бросил на нее недобрый взор: -- Ишь, почивать на прошлых заслугах!.. Это тебе не в твоих песнях. Жизнь благодарности не ведает. Как и пузо, что не помнит, как до отвала кормил на прошлой неделе! Все равно сейчас аж на ребры кидается, есть просит. Да где там просит -- требует. Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой! Заново. Таргитай сидел на расколотой глыбе мрамора, жалобный и несчастный. Плечи опустил, как под дождем лопух, золотые волосы свалялись в жидкие пряди. Руки бессильно свисали с колен, будто дохлые гадюки. Мрак с недоброй улыбкой толкнул Олега: -- Скис наш-то бог, а? -- Мрак, -- сказал Олег тихо, -- Для него самого это боговство, как снег на голову. Не ему бы... Дай привыкнуть. -- Ему? -- Да и нам непросто. Мрак громыхнул: -- А мне и вовсе ни к чему. Олег съежился. Может Мрак имел в виду что-то другое, но он, волхв, все время помнит слова Числобога о первом снеге. -- Надо спускаться, -- сказал он, отводя глаза. -- Здесь слишком мертво. -- Не могу, -- проворчал Мрак. -- Вам с Таргитаем что... Хоть Меч Богов перековал на орало, зато дуда при нем, тебе тоже только губами шлепать и руками махать, а мне лучше без портков, чем без секиры! Я без нее более голый, чем без... эх, волхву ли понять? Олег развел руками: -- Может, пойму. Я тоже привык к Волшебному Посоху. По крайней мере, от собак отбивался. -- Но что-то можешь без него? Лицо волхва дрогнуло: -- Ты же знаешь... -- Что? -- Ну, землю тряхнуть, за Край выглянуть... А остальное... Я ж говорил, мне бы забиться куда-нибудь в нору, поучиться. А еще лучше, пойти к знающему колдуну. Пусть научит. Ладно, ты лежи, отдыхай. Мы с Таргитаем пошарим. Если что найдем стоящее... Мрак, морщась, лег удобнее. Его всегда темное лицо сейчас посерело, надбровные дуги выпятились еще больше, а глаза вовсе спрятались в темные пещеры. -- В хате бога войны да не найти? Олег исчез, только слышен был грохот, лязг, звон, треск разбиваемых сундуков, украшений, даже колонн, если попадались на пути целеустремленного волхва. Кора заботливо подтыкивала Мраку под бок его же волчовку. Шерсть слиплась от крови, но глаза девушки неотрывно следили за Лиской, эта рыжеволосая тоже пошла в ту же сторону, что и Олег, якобы ищет оружие или снадобья... Мрак прогудел сочувствующе: -- Девка, тут ты промахнулась. -- В чем? -- насторожилась Кора. -- Олегу не до тебя. Она вспыхнула: -- Понимаю! Эта рыжая... эта рыжая мелочь, мелочь с желтыми, как спина старой лягушки, глазами... Мрак предостерегающе поднял ладонь: -- Погоди. Не кляни, дело не в ней. Она смотрела дикими злыми глазами: -- А что, есть еще одна? Он вздохнул, не понимая, как объяснить, что они только что спасали мир, а теперь надо еще, оказывается, спасать и людей. Не спасти сейчас, то завтра, может быть, Лиску и саму Кору возьмет какой-нибудь зеленый с бородавками на спине, а то и на пузе. В жены или наложницы, чтобы ему яйца высиживали или икру метали. -- Он из тех, -- пояснил он неуклюже, -- кому важнее сперва дело сделать... Ну, а девки -- потом. Всегда потом. Но, как видим, за каждым делом тут же находится еще что-то... Она заговорила горячо: -- Ты не понимаешь!.. Я пошла за Олегом вовсе не потому, что он такой необыкновенный, не потому, что за него готова броситься в огонь... Но я жила в таком захолустье, где уже давно было расписано, за кого мне идти, что делать, когда рожать... Но когда пришли вы трое, наш Город переменился. Однако я видела, что когда уйдете... а вы уже уходили, все вернется в прежнее болото. И я решилась убежать за вами... не понимаешь?.. не потому, что хотела быть с кем-то из вас, а потому, что не хотела оставаться медленно стареть и умирать в полумертвом городе, что уже умирал, вы это видели!.. Мрак слушал сочувствующе, даже кивал, хотя и такое простое движение давалось с трудом, в глазах темнело. Из внутренних покоев выдвинулся Олег, яркий, как алый мак со своими волосами, вызывающе дикий и грязный в этом сверкающем хрустальном мире. К груди прижимал целую охапку мечей, копий, тускло блестели лезвия топоров и секир. Кора отпрянула, когда он с лязгом высыпал груду булата перед Мраком: -- Выбирай! Глаза Мрака вспыхнули восторгом и сдержанным неодобрением. Оружие, сразу видно, лучшее из лучшего, иного и не могло быть в доме бога воинских дружин, но чересчур богато украшенное, многовато золота, зачем-то драгоценные камешки, да так искусно вделаны, что не сразу и собьешь к лешему... -- Вот это по руке, -- решил он. -- Без причуд. Только ручка коротковата. Олег с сомнением смотрел на простой незатейливый молот. Ковали в древности, заметно, тогда не знали тонкой ковки, но от молота чем-то веет недобрым, что-то слышал в детстве и об этой короткой ручке, молот делал странный горный народ, который никогда не зрит свет, им кто-то мешал, потому ручка получилась короче... -- Может, вот это? Он разгреб кучу оружия, в его руках очутилась секира из простого булата. Ручка тоже из дерева, поверхность отполировали чьи-то шершавые ладони. Мрак вздохнул: -- Ты прав. Это баб можно менять, но не оружие. Беру. -- А я возьму это, -- решил Олег, -- все-таки похож на посох. Он повертел в руках дротик, толстый и с резным древком. Наконечник не слишком острый, а по дороге и вовсе затупит о дорожные камни, ведь служителю Истины не подобает якшаться с оружием. Готовясь к спуску, он рассовывал по карманам горстями золотые монеты, драгоценные камни. На женщин смотреть избегал, но они поняли как указ, навешали на себя сколько смогли золотых цепей, ожерелий, монист, к ушам подвесили целые ящики из золота, даже на головы водрузили такое, на что можно было бы купить половину киммерийского царства. Мрак покачал головой: -- Я не слезу. Руки трясутся. Тарх, ты не можешь спустить нас вниз как-нибудь иначе? Тарх сказал жалобно: -- Я что, колдун? -- Что за народ пошел, -- произнес Мрак с отвращением. -- Один бог, но сам шнурки не завяжет, другой всю землю трясет, но в трех соснах блудит!.. Добро бы среди дубов, те корявые, ветки распустили как Таргитай губы, но сосны ж ровные, как свечки! Олег стоял с несчастным лицом, перебирал пальцы, губы шевелились. Когда поднял взгляд, в глазах была тоска: -- У нас нет времени. Если через две недели все решится... то нам эти две недели только спускаться по Дубу. Или отказываемся даже пытаться, или... -- Что "или"? -- спросил Мрак. -- Или придется рискнуть, -- ответил Олег таким трезвым голосом, что даже Мраку стало не по себе. -- Ты прав, мы должны были давно погибнуть... и теперь каждый день нам идет в подарок. Я попробую запрячь вихрь. Или хотя бы вихрик. Кора сказала заботливо: -- Ты весь выжат, как половая тряпка. Тебе надо отдыхать и хорошо кушать. Я позабочусь... Лиска злобно сверкнула глазами: -- Он герой, а герои отдыхают быстро. Верно, мой величайший? Олег растерянно топтался, смотрел то на одну, то на другую. Тяжко быть героем, вон Таргитай не только героем, даже богом быть не хочет... Промямлил, еще более несчастный, чем Таргитай: -- Я выжат, но вниз легче, чем тащиться наверх... Я попробую, хотя не уверен. Даже Таргитай понял, что волхв, стараясь угодить обеим женщинам, рискует врезаться чересчур умной головой в придорожный столб на развилке дорог. -- Что нам делать? -- спросил Мрак. -- Ты говори, говори. -- Станьте поплотнее друг к другу, -- сказал Олег нетвердо. -- Держитесь друг за друга покрепче. Мрак поднялся, пошатнулся, но тряхнул головой и уже увереннее встал так, чтобы женщины и Олег облепили его, как тонкие вьюнки могучее дерево. Оглянулся, гаркнул: -- Эй, ты чего спишь? Таргитай встрепенулся. Глаза его с отчаянной надеждой впились в суровое лицо Мрака: -- Ты... мне? Мрак прорычал: -- А кто у нас бог? Старик сказал что-то вроде: идите с богом. А старших уважать надо. Таргитай со счастливым визгом кинулся на шею Мраку, обслюнявил заодно и Олега, тот отпрянул и с отвращением вытирался, словно слюни покрыли от макушки и до пят, а Таргитай верещал и подпрыгивал, уверял, что никому не будет в обузу, что и за костром последит -- знаем, рыкнул Мрак, прошлый раз мои сапоги спалил! -- и готовить будет, не всегда же как всегда, когда-то получится... -- Старик прав, -- проворчал Мрак, он отводил глаза и вроде бы сердился на самого себя, что забирает Таргитая с небес, где тот мог бы прямо сейчас начинать боговать. -- Ты вырос, как и Олег. Но сперва сходим... в последний раз... что там за Передел? А потом каждый своей дорогой. Он помрачнел, Таргитай поморщился от боли в груди, страдал за Мрака: ранен, отравлен, а хуже всего -- мечтает отыскать ту, которую закрыл грудью от ножа проклятого жреца. Вихрь был прозрачный, без привычной пыли, мусора, стебельков сухой травы. Таргитай вычленил его лишь по тому, как вдали начали колебаться стены, а блистающие глыбы хрусталя словно бы поплыли, как лед под солнцем. Когда вихрь приблизился, из пустоты повеяло холодком, зашевелило волосы. Они чувствовали, как странная сила прижала их друг к другу невидимыми, но могучими ладонями, потом Олег поднял все это и потащил в сторону едва заметного отсюда края, той щели в небесной тверди, через которую они проникли в вирий. Мрак хрипло каркнул и вывалился сквозь тонкую стену вихря. Таргитай чудом успел ухватить его за ногу. Олег, сцепив зубы, держал, а Таргитай с женщинами втащили оборотня, все обхватили друг друга покрепче. Край хрустальной плиты блестел изломом всего в двух шагах. Дальше бездна, а там далеко внизу, во тьме, ибо на земле ночь, холодная твердь с лесами, морями, горами, а на равнинах и в долинах крохотные дома, люди... Слышно было как Олег судорожно шепчет заклятия. Их тряхнуло, стенки заволокло быстро крутящимися вихрями, словно быстро-быстро размешивали светлую глину в чане. Опора под ногами исчезла, полетели вниз, желудки подняло к горлу, в головы ударил темный слепой ужас падения. Кора вскрикнула, а Лиска, что готова была завизжать еще сильнее, прикусила язык, надо быть лучше соперницы, быть достойной подругой героя. Таргитай пролепетал: -- Олег, мы ведь падаем, да? Мрак рыкнул: -- Не мешай, он мыслит о высоком. -- Олег, какое там высокое? Нам вниз, вниз!.. Ты не спишь?.. Олег прошептал со страхом и стыдом: -- Я... я переоценил свои силы... Мы в самом деле падаем... Снизу прорывался ветер, острые струи кололи как ножами, а когда последние клочья магического кокона улетели, ветер набросился как зверь, рычал и ревел в уши, трепал, дергал за волосы, старался сорвать одежду. Слева медленно удалялся исполинский ствол, зеленый, с наплывами, торчащими ветвями. Их явно относило ветром, а ствол медленно темнел, становился шире, толще. Внизу было белым-бело, нескоро наметились неровности, бугорки. Таргитай начал лязгать зубами, прижимался к друзьям, как замерзающий щенок, его трясло, внутри стучали кости. Встречный ветер выдавливал слезы и тут же срывал злорадно, кожа замерзала, как на лютом морозе. Снежная равнина внизу постепенно приближалась, уже видны были отчетливо высокие горы, причудливые исполинские глыбы, неглубокие ущелья. Олег выкрикнул: -- Держитесь крепче!.. Я попробую еще!.. Мрак пробурчал, перекрывая свист ветра: -- Лучше попозже... Когда минуем... -- Нет... А вдруг нас отнесло к горам? Снежная равнина приближалась, весь мир был покрыт снегом, Кора снова начала повизгивать, Лиска закрыла глаза, чтобы не верещать. -- Держитесь! Таргитай вцепился как клещ, Мрак тоже загреб сразу всех, прижал так, что Олег захрипел, а Кора сладко застонала, но тут врезались в заснеженный мир, понеслись насквозь, и стало понятно, что это не снег, а облака, привычные облака, такие незнакомые отсюда. Одновременно тяжесть попыталась расцепить пальцы, все боролись со злой магией, в молочном тумане было сыро и гадко, одежда, волосы и руки намокли, начали скользить, а злой встречный ветер еще свирепее набрасывался, отдирал друг от друга. Снизу ударил свет. Вывалившись из белого месива, увидели далеко внизу полоску реки, крохотные озера. Зеленый лес казался травой, но вырастал так быстро, что вскоре уже начали различать отдельные деревья. -- Держитесь, -- прохрипел Олег, -- держитесь! -- Это ты держись, -- донесся голос Мрака. -- Мы что... Уже видно было тоненькую, как золотой волос, ниточку дороги. Озеро разрослось до лужицы, а вдали проступили ровные пятна зелени, распаханные поля. Даже видны золотые пятнышки, словно под заходящим солнцем горят соломенные крыши хаток. Магический кокон уплотнился, встречный ветер уже не разрывал на части, только дул холодно и злобно. Слышно было, как стонет Олег, глаза его закрылись, на лбу вздулись жилы, шея страшно побагровела. Их тряхнуло дважды, словно Олег пытался остановить кокон, тяжесть едва не разорвала их на части, потом снизу люто ударило, пальцы расцепились, они покатились... по твердой земле! Глава 3 Таргитай перевернулся через голову, его внесло в темные зеленые заросли орешника. Там был треск, вопль, но выбрался хоть на четвереньках, но сияющий, глаза блестят от восторга: -- Олег!.. Как я трясся, когда думал, что придется слезать, как и залезали -- по Дереву!.. А там жуки, там муравьи, там живица к порткам липнет! Олег лежал на спине, раскинув руки. Дыхание вырывалось с хрипами, орлиным клекотом. Грудь вздымалась высоко и часто, а ребра скрипели как несмазанные петли городских врат. Волчовка распахнулась, открывая широкую костлявую грудь, а живот ввалился так, что сквозь мокрую от пота кожу жутковато выпячивались кольца спинного хребта. Бледный и сразу исхудавший, он был похож на тех бедолаг, которых освободили из темниц Ящера. Мрак поинтересовался рассерженно: -- Ну и куда нас занес? -- Занесло, -- поправил Олег дрогнувшим голосом. -- Я ж не обещал, что прямо к столу, а Таргитая на печь. А Таргитай вступился за измученного волхва: -- С небес снял, и то ладно! Это ж сколько нам бы слазить? -- Слезать, -- поправил Олег занудливо. Мрак покосился на него изумленно, едва душа в теле, а за свое, прорычал: -- С кем я связался? Одному только бы не богом, второй как только в землю не промахнулся... Правда, если пальцем в небо попадает, то и в землю как-то сумел... Олег, лежа как распластанная рыба на берегу, все же пытался осматриваться, нюхал воздух, вызвал у Мрака злую гримасу. Как будто у волхва нос лучше, чем у волка! Лиска первой приподнялась, подползла к волхву. Ее желтые глаза с любовью и страхом впились в его лицо, она потеребила его за щеку: -- Олег!.. Кора со стоном повернулась, глаза ее смотрели в разные стороны. Потом увидела красноголовую женщину над ее мужчиной, тут же очутилась с другой стороны, наклонилась и нежно подула ему в лицо: -- Олег, это я, Кора... Очнись, ты нам нужен! Мраку единственному не повезло: сгоряча не ощутил боли, когда грохнулись с небес, но теперь чувствовал, как по ноге бежит горячее, мокрое. Ломаясь, кустарник распорол острым суком ногу чуть выше колена. Он ругнулся, успеет ли рана затянуться раньше, чем истечет кровью, а Кора с готовностью и, как показалось Мраку, с удовольствием снова рванула нижний край платья, укоротив еще на ладонь, быстро положила на рану листьев и крепко завязала. Мрак буркнул с благодарностью: -- Не стоило... Вот на голове уже засохло. Можно было взять ту... Впрочем, ноги у тебя в самом деле красивые. Кора бережно сняла повязку с его головы, кровь присохла и отдиралась нехотя, но края раны уже сошлись, хотя выступила розовая сукровица. -- А эту выбросим, -- решила она беспечно. Добавила одобрительно: -- На тебе заживает как на собаке. -- Как на волке, -- поправил он. -- Это быстрее!.. Гм... На твои ноги в самом деле смотреть одно удовольствие. Надо будет поцарапать и другую ногу. Веки Олега затрепетали, словно прислушивался к словам и старался понять что с ним, но глаза оставались закрытыми. Мрак сказал грубовато: -- Девчата, помогите Таргитаю собрать хворосту. Солнце зашло, ночевать придется прямо здесь. Женщины с неохотой поднялись, но Мрака нельзя ослушаться, а оборотень толкнул носком сапога Олега в плечо: -- Вставай! Они ушли. Олег осторожно приоткрыл глаз. Лицо его было измученным, постарело, словно не двадцать одна весна, а по меньшей мере тридцать, как Мраку. Мрак указал в сторону леса. На опушке Таргитай и женщины торопливо поднимали сухие хворостины. Багровые облака висели над верхушками деревьев, медленно опускались к краю земли. -- Если встать не можешь, -- сказал Мрак, -- лежи, набирайся сил. С бабами что-нибудь придумаем. Что-то не можешь, как Таргитай... -- Не могу, -- ответил Олег убито. Он с трудом приподнялся. Его перекосило, помолчал, пережидая резкую боль. -- Он прост как дрозд, и у него все просто... Слушай, я чую крупную весь за этим леском. Даже не весь, а целое село! Может, пойдем? Честно говоря, я хоть и не Тарх... Мрак провел языком по пересохшим губам. Живот присох к спине, а ребра торчали, как частокол. -- Сперва переведем дух, -- решил он, -- малость обсушимся и пойдем. Небо чистое, а луна выйдет круглая, как харя... ладно, смолчу, чья. Он перехватил недоумевающий взгляд Олега. Зеленые глаза пытливо смотрели на повязку на его ноге, потом перебросили взгляд на голову, затем снова на перевязанную ногу: -- Что-то стряслось? -- Поцарапал, -- буркнул Мрак. -- А-а... Я думал, что у тебя только голова и грудь. -- У мня еще и руки есть, -- сообщил Мрак. -- Да нет, я о повязке... Она ж была на голове! -- Сползла, -- объяснил Мрак небрежно. Олег вытаращил глаза. Таргитай вернулся в сопровождении Лиски и Коры, его почти не было видно под горой хвороста, старался, словно еще опасался, что откажутся, загонят обратно на чужое небо... пусть не чужое, но все-таки не хочется быть богом, непонятно, как это -- быть богом. Женщины прижимали к груди охапки сухой бересты. Мрак высек огонь, пламя взметнулось яркое, оранжевое. Вокруг сразу потемнело. Женщины, дрожа, придвигались к огню, на время забыв о соперничестве. Олег взялся осматривать раны Мрака. Лиска и Кора тут же оказались рядом, но Мрак не спорил. Умелые ласковые руки бережно перевязали заново грудь, пусть, он не Олег, ничем не обязан, а был бы обязан... В груди кольнуло, он смутно удивился, ибо боль была странная, вроде бы где-то глубоко внутри. Олег посматривал на окруживших огонь озябших друзей, на душе были страх и горечь. К страху, с которым жил всю жизнь, и который отступал только в редкие часы, добавился страх, смешанный с недоумением. Когда полагали, что для спасения мира нужно только пойти и гагахнуть злого кагана по голове -- все было просто и понятно. Как и потом, когда нужно было сокрушить магов. Мрак видел с каким страдальческим видом волхв уставился на огонь. Губы двигались, но слова застревали по ту сторону плотно сжатых зубов. Мрак толкнул, Олег вздрогнул: -- Не пугай... Не могу понять, за что нас так? Какой запрет мы нарушили? Старшим не поклонились?.. Березу сломали зимой? Или вступили в след лося левой ногой? Мрак сказал хладнокровно: -- От всего не убережешься. Надо жить, как набежит. Я помню случай... На одного такого вот умного вдруг посыпались несчастья. Жена померла, терем сгорел, корова сдохла, собака укусила, соседи перестали здороваться.... Упал на колени, взмолился: Великий Род, за что? Я ведь все обряды блюду, жертвы приношу, девок Таргитаю топлю, поклоны бью, кости лося закапываю... И вдруг с небес раздается такой могучий глас, что сразу ясно, сам Род говорит из вирия: Ну не нравишься ты мне, понял? Таргитая хлопал глазами, спросил наивно: -- А за что не нравится? Слишком умный? Я ж говорит тебе, Олег, нельзя быть таким... -- Да просто не нравится, -- поморщился Мрак. -- Просто! Без причины. Может быть, и сейчас он так, без причины. Иначе я его совсем не понимаю. Ну и что, если людей сотворил последними? Все-таки мог бы хотя бы позвать... А там, глядишь, мы бы как-то подсуетились ради Пера. Олег возразил невесело: -- Рода как раз понять можно. Все-таки род людской невелик, на каждого человека по сотне тысяч одних только леших... Да что там сотне тысяч! Больше. В каждом доме живут домовые, в сарае -- сарайники, овинники, конюшники, амбарники, банники... ими кишит двор, они в каждом курятнике, а уж за изгородью там вообще кишмя! Но это только те, кто решился жить вблизи человека, а в лесу их, вообще, как листьев на деревьях. В полях и степях их больше, чем стеблей травы. Ими заполнены реки и озера, они носятся в воздухе, устраивают ветры, вихри и вихрики, таскают тучи, нагоняют град... Мрак буркнул: -- Когда мы были в горах, видел этих... мелких. -- Горные рудокопы, -- сказал Олег. -- Которые переждали потоп в своих норах! Их уже тогда было, как камней в горах, к тому ж не воюют, как мы наверху, плодятся как мухи... И знания копят, передают из поколения в поколение, ничего не теряют, как мы наверху. Голова кругом идет, когда только пытаюсь представить, каких глубин достигли... я о мудрости, зверь, какие невероятные сокровища собрали!.. Эх, ты как Таргитай, сразу о злате-серебре подумал... Таргитай живо возразил: -- Не только! Я что, дурак?.. И о драгоценных камнях! В горах, знаешь, какие красивые попадаются? Олег замолчал, начал подбрасывать хворост в костер, затем срезал новый ивовый прут, содрал кору, и на белое, скользкое нанизал ломти мяса, переложил горькими травами, положил над углями, но так, чтобы только румянились, но не подгорали. Сквозь листву смотрели звезды. Иногда ветки чуть сдвигались, словно по ним пробегала незримая белка, некоторые звезды уходили, взамен холодно и враждебно смотрели другие колючие глаза. Женщины тихонько перебирали свои, теперь уже свои, драгоценности. Мрак сидел перед догорающим костром, обхватив огромными руками колени. От багровых углей шел угасающий жар. Лицо Мрака выглядело выкованным из темной меди. Темно-красный свет подсвечивал снизу так странно, что Олег дважды оглядывался на сидящего в задумчивости человека: тот ли Мрак, с которым вышли из Леса. -- Мы найдем, -- проговорил он, чувствуя, как в горле встал ком. -- Мы найдем, что сделать с этим ядом. Мрак даже не понял, глаза уперлись в быстро темнеющие угли. Таргитай, спохватившись, бросил в сторонку охапку хвороста, подкатил туда уголек, подул, раздувая щеки, как стельная корова бока. Вспыхнули мелкие злые огоньки, вгрызлись в дерево, пошли торопливо расщелкивать, перехватывая друг у друга лакомые куски. А на старом месте багровые угли шипели и злобно плевались струйками дыма, когда на них падали капельки жира с нанизанных на прутья ломтей мяса. -- Ты ищешь травы? -- спросил Таргитай с надеждой. -- Все ищу, -- ответил Олег. Он старался не смотреть в глаза оборотню, тот слишком хорошо видит ложь, а правда в том, что от яда жрецов Перуна просто нет противоядия. -- У нас еще есть время. Мрак наконец поморщился, лоб и скулы в пламени костра стали оранжевыми: -- Бросьте. -- Мрак, правда... -- Бросьте, -- повторил он. -- Я просто... где ее искать? Таргитай не понял, смолчал, заботливо переворачивал прутья, пусть подрумянится, но не подгорит, а Олег спросил настороженно: -- Кого? -- Ту, которую. В жертву... -- А-а-а-а, -- протянул Олег, -- которую в невесты Перуну!.. Эх, Мрак... Тарху не дали отнять у Маржеля, он же Перун, невесту, а эту... Правда, мы отняли ее мимоходом. Все равно пришли за головой Перуна. Но тебе не стоило вот так бросаться под нож... да еще отравленный. Мрак угрожающе зарычал. Олег поспешно отсел по другую сторону костра, а Таргитай, словно все понимая, молча обнял Мрака и прижался к его боку, такой по-детски беззащитный и дурковатый, что прямо прибил бы из жалости, чтоб не мучился. -- Если мясо не подгорит, -- предостерег он, -- то не знаю, не знаю... Значит, что-то в лесу большое издохло. -- Очень большое, -- поддержал Таргитай, ничего не поняв. -- Агромадное! -- Лишь бы не черепаха, -- ответил Олег, его глаза смотрели перед собой в незримые дали. -- Какая черепаха? -- поинтересовался Таргитай. -- Да там... одна, -- ответил Олег внезапно охрипшим голосом. Лицо покрылось тенью, нос заострился как у дятла, щеки стали восковыми. -- Большая такая... Другой такой нет. Мрак промолчал, о чем-то догадывался, а добрый Таргитай уточнил: -- Ничо, черепахи живут долго!.. Гольш рассказывал, что у его деда одна вовсе... Но трепещущая душа волхва уже унеслась в страшные дали, там билась в смертельном страхе, переживая то, что однажды пережил сам хозяин. Мрак хмыкнул, снял прут с парующими ломтиками, на каждом шипели и лопались пузырьки, сунул ему в руку. Олег начал есть чисто механически, глаза смотрели в одну точку, потом челюсти заработали чаще, он даже взрыкивал, как пес, у которого пытаются выдрать кость из пасти, а когда опустевший прут полетел в темноту, рука волхва словно сама ухватила другой. Мрак наблюдал за всеми с усмешкой. Все едят так, что за ушами трещит. И как ни умничает волхв, но жрякать не забывает. А говорят, что есть мудрецы, что не видят, что суют в пасть. Олегу попробуй сунуть подгорелое... Он поинтересовался: -- А как остальные? -- Что остальные? -- Если, скажем, великий Род отдаст свое Перо рыбам или муравьям? Как другие посмотрят? По звездному небу скользнула громадная тень, закрывая яркие россыпи. На миг блеснул красный глаз, горящий нечеловеческой злобой. Пламя костра слабо колыхнулось. Лиска брезгливо сбросила щелчком с плеча упавшую шерстинку, длинную и острую как сосновая игла. Олег пожал плечами: -- Рыбам или муравьям не даст, но кому бы ни вручил: лешим, упырям или великанам, остальные умолкнут в тряпочку. За спиной того, кому отдал Род свое Перо Власти, всегда будет маячить грозная тень самого Рода! А с ним не поспоришь. Мрак умолк, возразить нечего, но брови приподнимались, тяжелые складки на лбу собирались такими жесткими валиками, что на них можно было бы загибать гвозди. Его руки сами по себе через равные промежутки подбрасывали в огонь веточки, а глаза то и дело останавливались на Олеге, Таргитае, женщинах. Его привыкли знать сильным и все умеющим. Он, правда, и сам считал себя таким. Но его считали еще и бесстрашным, а вот в этом ошибались. Совсем недавно до судорог страшился навсегда остаться волком, ибо таково было проклятие его рода: никто из мужчин старше тридцати не остался человеком. Все растворились в лесу, и кто знает, сколько сгинуло под топорами и рогатинами односельчан и даже родни, когда с последними гаснущими остатками разума приходили на звериную охоту к смутно знакомым местам? Да, благодаря песням Тарха, он остался человеком. Не просто человеком, а человеком из племени невров, что вольны перекидываться в волка и обратно. Страх ушел, но тут же явился другой... В его теле дремлет яд, который не выносит снега. Не сама смерть страшна, ибо смерть от яда можно приравнять к почетной смерти в бою. Страшно не увидеть ту, которую закрывал грудью, приняв отравленный клинок... Он вздохнул тяжело, пламя колыхнулось на ту сторону, там взвизгнула Лиска. -- Пора, -- сказал он, поднимаясь. -- Заночуем как люди! -- И поедим, -- добавил Таргитай мечтательно. Олег метнул на него удивленный взгляд, Таргитай пояснил поспешно: -- Разве это еда? Так, на один кутний зуб. -- И чтобы постель, -- добавила Лиска. Кора уточнила: -- Пусть на сене, но чтоб как постель, а не все вповалку... Их взгляды скрестились на Олеге. Волхв вздрогнул, вклинился между Таргитаем и Мраком. Мрак злорадно отодвинулся еще дальше, позволяя и рыжеволоске втиснуться, за что Лиска метнула взгляд такой горячей благодарности, что у Мрака от неловкости вспотела спина. Над головами раскачивалось темное небо с россыпями колючих звезд. Луна смотрела через настолько ветхое облако, что Таргитай тут же увидел его как одежду молодого нищего, под которой скрывается чистое яркое сердце... Он начал прикидывать, не вставить ли в песню, но облако медленно перетекло из ветхой одежды в отвратительного дракона, что заглотил луну, а та бродит по внутренностям, натыкаясь на ребра, просвечивая, пытаясь прорвать толстую кожу, кое-где истончая... и вот наконец прорвалось, победно озарилась... Хотя не совсем прорвалась, виден приподнятый хвост дракона, луна вывалилась у него из-под хвоста. Не совсем чистая, вон пятна... Он вздрогнул, этот образ совсем не для песни, разве что для грубого Мрака, бегом пустился догонять четверку. Призрачный свет падал на деревья, высвечивая верхушки, а все остальное пряталось в такую тень, что чудилось то страшное, что было до первого дня творения. Из черноты стрекотали неутомимые кузнечики, над головой тяжело прогудел жук. Земля под ногами еще казалась теплой, недавно прогретая солнцем, но от кучек деревьев несло ночным холодом. Олег тихохонько догнал Мрака, пошел рядом. Мрак слышал его мерные шаги, затрудненное дыхание. Волхв что-то хотел спросить, но не решался. Но Олег есть Олег, даже когда трусит, он заставляет себя сделать шаг. -- Мрак, -- послышался его голос, в котором были тревога и недоумение, -- я одного не понял... -- Счастливец, -- позавидовал Мрак. -- Почему? -- А я ни черта в жизни не понимаю. Чем больше узнаю, тем больше запутываюсь. -- А-а-а-а... Нет, я о другом, помельче. Не о всем доме, а о кирпичике... Но понять надо, ибо из кирпичиков... Мрак скривился: -- Ну, говори. -- Ты сказал, что повязка сползла... -- Сказал. -- Но как могла сползти, если застряла бы на твоих ушах? Они у тебя не больно гнутся. У коровы бы -- да, но ты не совсем корова... Человек не совсем, но не корова же? Да и глаза закрыла бы. Да не корова, а повязка! Правда, для тебя нюх важнее, но и глаза все-таки... Да и нос мешал бы. Хотя, если приплющить... Нет, все-таки мешал бы. -- А рот? -- бросил Мрак ядовито. -- Ну, рот проскочила бы, -- рассуждал Олег. -- Губы у тебя не те, что у Тарха. Но дальше вовсе какая-то дурость!.. У тебя ж плечи ого! Даже ого-го. Мрак не слушал занудные рассуждения, шел, оглядывался на женщин. Обе притихли, чуют неладное. Полная луна заливает землю призрачно мертвым, но ярким светом. Лес чернеет в сторонке, они идут вдоль реки, памятуя, что люди всегда селятся вблизи воды. Над головами качается звездное небо, странный купол с великим множеством ярких и тусклых звезд, холодных и подмигивающих, серебристых, красных, даже оранжевых... Не прошли и версты, как лунный свет захватил страшноватые кресты, приземистые плакучие ивы, оттуда донеслось раздраженное карканье воронов, однако Мрак вздохнул с облегчением. Если погост, то и село уже близко, деревня или хотя бы весь. По всему кладбищу торчат яркие, как серебренные, вершины кустов, остальное в черноте, кое-где белеют березы, а кресты почернели, холмики почти сравняло с землей... Нет, вон свежий крест, так что люди поблизости еще живут. Он углубился в думы, а Таргитай засмотрелся на дальние могилы. Там, скупо освещенный луной, огромный косматый мужик, весь в лохмотьях, сквозь которые просвечивает старческое высохшее тело, дрался с мертвецами. Двух сумел сбить на землю могучими ударами, мертвяки уползли обратно в могилы, тихо подвывая от страха и жалости к себе, но третий подкрался сзади, ухватил мужика за шею, давит страшными костлявыми пальцами. Даже в ярком лунном свете было видно, как потемнело лицо ведьмака, хотя откуда кровь, ничто не должно приливать к его жуткой харе. Он ухватился за пальцы, пытался оторвать, мертвец давил изо всех сил, а тут зашевелилась земля еще на двух дальних могилках, показались костлявые пальцы. Те мертвецы выбирались медленно, но их пустые глазницы уже были направлены на борющихся. Таргитай не выдержал, побежал к кладбищу, перепрыгивая земляные холмики, ударил кулаком по затылку напавшего на ведьмака сзади. Череп хрустнул и рассыпался грязными черепками. Ведьмак стряхнул с горла костяшки, с трудом перевел дыхание. Двое мертвецов уже вытащили ноги из земли, пошли на него. Ведьмак прохрипел все еще перехваченным горлом: -- Спасибо... Скажи тем... в селе... мак, дурни, забыли... Мертвяков встретил кулаками, Таргитай отступил, фигуры Мрака и Олега едва мелькали в лунном свете. Устрашенные женщины бежали впереди, оглядывались и визжали. Пришлось мчаться напрямую через кусты и могилки, прыгать как коза. Мрак оглянулся на шум, пожал плечами, а Олег бросил недовольно: -- Что ты везде лезешь?.. Он здоровый, отобьется. -- Да, его чуть не прибили! -- Ведьмак всегда побеждает, -- заметил Олег поучающе. -- Правда, что-то их повыползало многовато... Видать, какой-то мор был. Обычно, по одному. Мрак оглянулся на ходу: -- А если ведьмак не задержит, эти явятся в село? -- И такое бывает, -- вздохнул Олег. -- Мертвое хватает живое, так всегда. Таргитай вспомнил: -- Он еще сказал, что мак забыли! Мрак уходил, не слышал, или не обратил внимания, а Олег наморщил лоб: -- Мак... При чем мак?.. А-а-а, чтобы избавить от второй души, нечистой!.. Черт, простое людье всегда забывает, что у ведьмаков по две души, чистой и не совсем... Ладно, когда придем в село, скажи войту. Далеко на краю кладбища, прямо на дороге, ведьмак мужественно дрался с мертвецами, не пропуская их в село. Обе женщины смотрели на Таргитая со страхом и восхищением. Он приосанился, все-таки доброе дело сделал, помог человеку... ну, который остался человеком и там, за порогом. Лиска тихонько попросила: -- Таргитай, иди к нам! Ты такой смелый... -- Потому что дурной, -- сказал Олег уязвлено. -- Он не знает, что чем тише едешь, тем дольше будешь. -- Тем дальше, -- поправил Таргитай с недоумением. -- Чем тише едешь, -- громыхнул Мрак свою мудрость, -- тем морда шире!.. Олег, зачем тебе морда? Не воевода поди, а волхв... Правда, чем больше богам жертв, тем волхвы толще. Правда, и боги... Вон посмотри на Тарха. Морда скоро в кувшин с молоком не будет влазить. Таргитай обиделся: -- Ты чего? Она и так не влезает! -- Вот видишь, -- согласился Мрак, -- уже не влазит! Или не влезает, как твердит волхв. А что будет, когда для него в каждой деревне по девке топить будут? Таргитай от обиды даже сбился с шага, сразу спины оборотня и волхва начали отдаляться, загораживая женщин, все двигались ровно и споро, как олени в знакомом лесу. Хотя для невров любой лес -- родной, но все же обидно насчет кувшина: у кого морда в кувшин влезет, у журавля разве что? Или у цапли... У аиста тоже влезет, даже у Олега, может быть, влезет, когда он в птицу махнет, все-таки рыло вытянуто, даже не рыло, а клюв... -- Подождите! -- заорал он. -- Когда это для меня девок топили? Но безжалостные люди, за что только друзьями зовутся, уже скрылись за деревьями, а в одиночестве страшно всякому, для бога так и вовсе смерть. И Таргитай ощутил, как навстречу ринулись деревья, замелькали справа и слева. Кусты трещали и хлестали по сапогам, когда он с разбега перепрыгивал, ни мало не заботясь что там за зеленой стеной: ровная травка, коряга или выворотень с острыми сухими корнями. | |
| Просмотров: 2448 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 5.0/1 | |
| Всего комментариев: 0 | |
